Хотелось бы отдельно отметить состав еврейского населения, которое образовалось на территории Палестины к 1948 году. Понятие еврей – это не только национальность. В соответствии с религиозным каноном евреем является человек, рождённый матерью – еврейкой, или обращённый в еврейство.
Исторически сложилось, что евреи проживали практически по всему миру. И эмигранты, прибывшие в Палестину, зачастую не всегда знали иврит. Только после возникновения Израиля, иврит был утверждён в качестве государственного языка, в основном переселенцы общались на на том языке, в какой местности до этого проживали. И в настоящее время широко распространены английский и русский, а также французский, амхарский (эфиопский), испанский, румынский, польский, идиш, ладино, венгерский. В ходу также итальянский, персидский и его бухарский диалект, адыгейский и горско-еврейский языки. Арабский.
Владимир Жабутинский, в своем произведении «Слово о полку», написаном в 1928 году, превосходно описал состав новобранцев в набиравшийся еврейский батальон. По этому описанию легко представить еврейское население Палестины в 30-х, 40-х годах. Конечно к 1948-му году иврит сталь более распространённым, дети эмигрантов уже осваивали иврит и арабский языки.
Вот отрывок из указанного выше произведения: «… Большинство, конечно, [евреи] уроженцы России, в том числе три или четыре субботника чисто русской крови, — по-еврейски «геры», как полагается, белокурые и синеглазые, притом с очень чистым произношением по-древнееврейски — по-русски зато уже говорили с акцентом.
Один из них, Матвеев, добрался до Палестины всего за несколько дней до войны: пришёл пешком из Астрахани в Иерусалим прямо через Месопотамию; в субботние вечера он очень серьёзно напивался, совсем поволжскому, и тогда ложился в углу на свою койку и в голос читал псалмы Давидовы в оригинале из старого молитвенника.
Ещё там было семь грузинских евреев, все с очень длинными именами, кончавшимися на «швили». Забавно было слышать, как английские сержанты ломали себе над ними языки по утрам во время переклички: «Паникомошиашвили!» — «Есть!». Это были семеро молодцов как на подбор, высокие, стройные, с правильными чертами лица, и первые силачи на весь батальон. Я их очень полюбил за спокойную повадку, за скромность, за уважение к самим себе, к соседу, к человеку постарше. Один из них непременно хотел отнять у меня веник, когда меня назначали мести. Другой, Сепиашвили, впоследствии первый в нашем легионе получил медаль за храбрость.
Кроме того, были среди нас египетские уроженцы, с которыми можно было мне сговориться только по-итальянски или по-французски.
Два дагестанских еврея и один крымчак поверяли друг другу свои тайны по-татарски.
А был там один, по имени Девикалогло, настоящий православный грек, неведомо как попавший к нам, и с ним я уже, никак не мог сговориться: если бы сложить нас обоих вместе, то знали мы вдвоём десять языков — только все разные …».