Литературная деятельность Корнелия Тацита

      К концу I и началу 2 в. н. э. относится литературная деятельность Корнелия Тацита, одного из лучших представителей римской историографии. Тацит родился в семье всадника ок. 55 г. н. э., в одном из италийских городов (в Умбрии). Благодаря ораторскому таланту Тациту удалось выдвинуться; он добился квестуры, был консулом, а в 111—112 гг.— проконсулом Азии. Умер Тацит около 120 г.


      Самым ранним из известных нам литературных произведений Тацита был его «Разговор об ораторах». После этого он написал биографию своего тестя, знаменитого полководца Агриколы, а затем этнографическое сочинение «Германия». В последний период своей литературной деятельности Тацит написал «Истории» и «Анналы» — два исторических произведения, повествовавших о событиях времён ранней Империи, от смерти Августа и до конца правления Домициана. Эти сочинения сделали имя Тацита бессмертным. Раннее произведение «Истории» (в 14 книгах)—повествовало о событиях с 69 г. до смерти Домициана (96 г.), в более позднем
сочинении — «Анналах» (в 16 книгах)—излагается римская история от смерти Августа до конца династии Юлиев — Клавдиев. От «Историй» сохранились 4 книги и начало пятой; в «Анналах» недостаёт целиком четырёх книг (с 7 до 10), неполностью дошла пятая книга, и нет конца книги шестнадцатой.

      По происхождению Тацит не был аристократом, но ему лучше, чем кому-либо другому, удалось отразить в своих произведениях мировоззрение угасающей римской аристократии. Идеал Тацита лежит в прошлом. По его мнению, люди были счастливы лишь в отдалённую эпоху, так как тогда они жили без пороков и злодеяний и срединих царило равенство. Законы Двенадцати таблиц были для него последним выражением справедливого права. Он считал, что почти все постановления, которые принимались после этого, являлись результатом несогласия сословий, проводились силой и преследовали несправедливые цели; государство приходило в упадок, происходили гражданские войны. «Отсюда, — говорит он, — Гракхи и Сатурнины, возмутители плебса». Только Августу удалось установить мир, но мир этот достался римлянам ценой потери свободы. Тацит не надеялся на полное её восстановление.

       Он довольствовался тем, что Нерве и Траяну удалось сочетать принципат и свободу. Тацит завидовал тем, кто повествовал о республиканском прошлом: о войнах, о распрях консулов с трибунами, об аграрных и хлебных законах. Историку Империи, по его словам, приходится писать о мире, лишь изредка прерываемом войнами, о жестоких распоряжениях, гибели невинных и вероломстве друзей. «Все обстоятельства, похожие одно на другое и наводящие скуку».

      Тацит поставил своей целью писать без гнева и пристрастия (sine ira et studio). Но трудно указать другое произведение античности, в котором так сказывалось бы пристрастие историка.

      Дидактизм у Тацита выражен ярче, чем у Полибия и Ливия. Цель истории, по его словам, состоит в том, чтобы «не замалчивались добродетели и чтобы дурные слова и дела боялись потомства и позора…».

       Добродетель (virtus) у Тацита на переднем плане. От людей и их поступков зависит прежде всего ход истории. Мотивам, которыми руководствуются люди, придаётся большое значение. Главное внимание уделяется тем лицам, которые стояли во главе государства. Естественно поэтому, император и жизнь императорского двора стояли у Тацита в центре внимания.

      Его интересовало отношение прияцепсов к высшему сословию, он следил за тем, как и по каким причинам гибли «истинные» представители римской аристократии. Сочувствуя последним республиканцам, Тацит осуждал тех, кто, играя на низких страстях властителей, входил в силу, добивался богатства и почёта. Римский плебс, италийские города, провинции у Тацита упоминались по тому или иному поводу, но жизнью их он мало интересовался.

      На основании сочинения о германцах можно думать, что Тацит придавал значение природным условиям и хозяйственной жизни народов, но в исторических произведениях это не сказывается.

      Тацит допускал историческую обусловленность таких явлений, как переход от республики к империи, но главная роль в ходе исторических событий приписывалась воле людей и их моральным качествам. Наряду с этим Тацит допускал случайность в истории и воздействие Судьбы. «Я не могу решить, — говорит он в одном месте, — идут ли человеческие дела по закону Судьбы и необходимости или они подчинены случаю».

      Тацит следовал традиционной форме летописного изложения (по годам). Речи исторических лиц у него встречаются, но он ими не злоупотребляет. Нередко он пользуется ими для того,чтобы дать оценку событию или лицу. Иногда речь характеризует сложившуюся ситуацию и подготовляет развязку; иногда-изложение различных мнений выражает колебание историка.

      Некоторые речи Тацит составлял по подлинным документам. В книге XI «Аннал», например, Тацит передаёт речь императора Клавдия, произнесённую в 48 г. н. э. в сенате; отрывки из подлинного текста этой речи дошли в виде надписи. Сравнение этих двух источников показывает, что Тацит верно передал содержание речи, но сильно сократил её и изменил композицию.

      Тацит не приводит почти ни одного выражения самого оратора. Какими источниками пользовался Тацит, точно нам неизвестно. По беглым его замечаниям можно думать, что он пользовался сенатскими актами, ежедневными известиями, выходившими в Риме, мемуарами исторических деятелей, рассказами старших своих современников, но чаще всего он упоминал об историках.


      Тацит предпочитал пользоваться связными историческими повествованиями, сравнивал дошедшие до него мнения и старался выбрать из них то, что было общим у многих историков. Нередко и характеристики Тацит берёт у своих предшественников, и это дало Моммзену повод сказать, что Тацит «находил иногда яркие краски на , чужой палитре».

      У Тацита, как и у его римских предшественников, на переднем плане стояло не исследование, а изложение событий. Риторика оказала большое влияние на все его труды, но факты, приводимые им, за исключением отдельных неточностей, отличаются достоверностью. Взгляд Тацита на Римскую империю оказал несомненное влияние на историографию XVIII—XIX вв. Некоторые его общие выводы, например, его соображения об исключительной роли войск как «тайны власти», имеют большое значение и для современного историка.

Н.А. Машкин

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *